Проблеском, едва заметным, пролегает, чуть дыша, неизведанная вечность, черным сумраком лежа, и покуда будет меркнуть, неопознанного суть, не познать, не опровергнуть, приходящий в нечто путь. Как суров ты, как несчастлив, в одиночестве своем, не изменит обстоятельств тот, кто с этим незнаком. Одичавшее подспорье, неизведанная грусть. Кто откроет дверь в познанье? Кто осмелится? Кто? … Хруст… Веток тонких, неизбежно находящихся на дне, веток, что ломают тело, находящихся во вне… Изготовится к процессу понимания того, что незримо рыщет где-то тот, кто жаждет тела… Жаждет тела твоего!
Обретен извечный вакуум, отведен покой сердцам, только как же всё, что надо, объяснить первоотцам? Измененное сознанье, дней былых, забытых сон, как страшён он, как печален, тот протяжный, резкий стон!
Всё! Уйти! Навек забыться! Окропить святой водой! А затем в ручье умыться, я теперь совсем другой!
Но тот мрачный, черный ворон, что кружится в вышине, мне напомнит, как я дорог темной личности из вне. Как мне скинуть те оковы? Кто избавит от него? Запереть мне все засовы? Залезть в погреб? Ну и что?
Нет!
Победы не дождётся, тот кто жаждет влезть в меня! Буду я бороться вечно, ведь пока крепка броня! Опостылело безумство, отшумел багровый лес, есть другие в жизни чувства, отойди проклятый бес! Пусть силен ты яки демон, пусть коварен и жесток, не обрящешь больше тела, не испить души глоток!
Флагшток поднят, шлем опущен, меч в руке и щит стальной, зарублюсь во вражью гущу, натянусь тугой струной. Стану я душой и телом самым крепким из сынов, извиваясь стягом белым, снизойдёт на свет любовь! И наполнит чьи-то души, обласкает, примет вновь, горе, что внутри, заглушит, успокоит буйства кровь.
Нет покоя сердцу злому, не понять утехи тех, кто стремиться ближе к дому, тишиной сменив успех. Заскорузлые идеи не поднимут волю тех, кто жаждет и лелеет утопать в грязи утех, исковерканные чувства не способны вызвать смех, лишь тогда поймешь ты эту сущность, ощутив всей кожей снег…
Снег падал крупными белыми хлопьями. Ветер заблудился, где-то по дороге к этому тихому, ничем не тронутому, месту. Снежинки казались ему просто гигантскими. Сосредоточив свое внимание, отдельно на одной из них, он проникался всем сознанием, в этот, совершенный хрусталик, застывшей неведомым образом, капельки воды. Блуждая взглядом, по тонким граням, он неумолимо приближал момент просветления…
Вспышка!
Ярким светом, озарила в неизведанное путь, незабвеньем окропила, увядающую суть, вот прозрения мгновенье, вот он таинства родник, захлестнули вновь виденья, наступил он – счастья миг. |
