Форумы-->Творчество-->
<<|<|92|93|94|95|96|97|98|99|100|101|102|>|>>
| Автор | Друзьям издалека |
|---|
Бабочки летать не боятся
Как быстро растут дети! Обычно так говорят о чужих, а я — именно о своих. И оглянуться не успела – стали взрослыми.
Не скажу, что было легко их растить, всякое случалось. Малышами часто болели, тем более, деток у меня двое, да еще погодки. Не успеет один какую-то инфекцию подхватить, как уже оба с сыпью ходят или кашляют-надрываются. И коклюш перенесли, и ветрянку, и воспаление легких… И лишай во дворе от кошки подхватили однажды… Ну и намучилась я, пока вылечила! Позже школьные проблемы подоспели, не говоря уже о том, что содержать двоих учеников нелегко и с материальной точки зрения.
Супруг мой рано умер. Толечке тогда было шесть лет, а Верочке — пять. И растила я наших ребятишек одна. Мама далеко — уехала вслед за отчимом на заработки. Свекровь своими делами занята, ей не до нас было — все личную жизнь устраивала, мужей меняла. Только я не горевала, руки не опускала — крутилась, как белка в колесе. Но очень трудно пришлось.
Общеизвестная истина: маленькие дети пьют молоко, а большие кровь. Подросли Толя и Вера — и начались сложности подросткового возраста. Всего и не расскажешь. Вот, например, в седьмом классе сын вообразил себя шутом — взял манеру развлекать одноклассников. И порой так заигрывался, что получал двойки по поведению. А меня то и дело в школу вызывали, стыдили на родительских собраниях. Так-то он мальчик способный был, в смысле учебы — никаких сложностей. Да и сейчас вон докторскую диссертацию пишет. Но, согласитесь, неприятно, когда тебя при всех родителях стыдят, ставят на вид и предупреждают: «Если это будет продолжаться, из школы отчислим. Не посмотрим, что мальчик способный, надоело!» Потом дочка влюбилась, сразу после десятого класса замуж вышла, в институт экзамены провалила… Сколько пришлось с ней беседовать, объяснять! Не говоря уже о том, что душа моя рвалась на части — как-то у Верочки теперь судьба сложится. Слава богу, что этот брак продлился недолго. С одной стороны Вера, конечно, жутко страдала, когда ее муж бросил, но я, честно сказать, вздохнула с облегчением. И вы знаете, спустя год дочка поступила в вуз, закончила его с отличием и уехала на стажировку за границу. О замужестве даже слышать ничего больше не хотела, так повлиял на нее первый неудачный брак. Но через год жизни в Германии переменила мнение и объявила нам по скайпу, что встретила хорошего человека и собирается связать с ним судьбу.
Я живу сейчас со старшим сыном. Они с невесткой Ариной — оба химики, наукой занимаются, вот и помогаю им растить деток. У меня чудесные внуки. Правда, Игорешка еще маленький совсем — полтора годика. Трудно мне с ним справляться, когда Ариша к себе в институт уходит. Но зато помощница есть — шестилетняя внучка Талочка. В следующем году в школу пойдет. Такая фантазерка! Называет меня бабочкой, представляете! Почему? Ну, сначала она просто не выговаривала слово «бабушка», вот я и стала «бабочкой». Да так ею и осталась до нынешнего времени. Не скажу, чтобы мне это не нравилось — наоборот, приятно. Тем более, маленькая выдумщица нашла объяснение. | Как-то я ей сказала:
— Талочка, когда ты была совсем крошкой и не могла выговорить слово «бабушка», было понятно, почему так меня называешь. Но теперь-то уже взрослая, и все прекрасно выговариваешь.
— Бабочка! — внучка даже ножкой топнула для пущей убедительности. — Ты — бабочка! И никакая не бабушка! — уверенно произнесла она. — Вот у моей подружки Иры — бабушка, и у Витальки в детском саду — тоже. Потому что они совсем старые и сморщенные, щеки у них — как курага, которую ты мне в овсянку кладешь, — продолжало дите рассудительно. — А ты — вон какая красивая! И волосы у них белые, а у тебя коричневые, как крылья у той бабочки… ну как ее? Большая такая, с голубыми кружочками на крылышках…
— Махаон, — подсказала я, с удовлетворением отмечая, что дочка у сына разумная, наблюдательная и за словом в карман не лезет — вся в своего папу.
— Точно, маха… махагон! — обрадовано повторила Тала, зачем-то вставив еще букву «г». — И руки у тебя такие легкие, как крылышки у бабочки, — продолжала она увлеченно. — Когда ты гладишь по волосам или косички заплетаешь, мне кажется, что это махагон прилетел и крыльями возле головы машет. Даже щекотно немножко.
Она наконец перевела дух, выпалив сразу все, что хотела. Я улыбнулась и сказала:
— Ну, тогда ладно, согласна быть бабочкой.
— И правильно! Вообще не надо было спорить, — важно подвела итог внучка.
Но я отвлеклась, так и не досказала вам про дочку. В общем, познакомилась она там, в Германии, с каким-то парнем, своим ровесником вроде... Говорит, что его отец — из казахских немцев, переехал из бывшего Союза в девяностых. Ну и собралась моя Вера замуж. Что теперь будет — просто не представляю, страшно почему-то… Все-таки чужая страна и правила другие. Хотя Толик с Аришей убеждают меня, что это хорошо, если Вера в Германии останется. Люди там живут лучше, чем у нас. Да я и сама все понимаю, но далеко ведь, видеться не сможем… В лучшем случае, раз в пятилетку, когда Веруня сюда выберется. Мне-то ехать дорого. Поезд, конечно, не самолет, но все равно… Разве это жизнь?!
Хотя сейчас Вера меня к себе в гости зовет и даже дорогу оплатить готова. Но не будет же она каждый раз кругленькую сумму за свидание со мной выкладывать.
— Мамочка, тебе придется лишь собрать небольшой чемодан и все. На самолет Толик посадит, а я тут встречу.
— Ты что, Веруня! Я в жизни самолетом не летала! И не собираюсь. Ты же прекрасно знаешь, как этого боюсь!
— Да сколько того полета, ма! Только и успеешь, что пообедать и в окно посмотреть.
— Нет, не могу я, лучше сама прилетай. С этим своим Вильгельмом… Надо же нам на него посмотреть. Я ни за что не полечу, ни за какие коврижки! Только и слышишь по телевизору: там самолет упал в океан, там разбился, там в гору какую-то врезался.
— Мама, ну что ты выдумываешь! Это редкие случаи! Исключительные. Тебя они не касаются.
— Кто знает… — тяжело вздохнув, ответила я, уже почти готовая сдаться. — И потом, а вдруг так голова закружится, что после полета идти не смогу?.. Годы все же… Нет, не полечу!
Дочь с досадой смотрела на меня с экрана веб-камеры и молчала. Наконец сказала:
— Сама я пока прилететь не могу, из-за работы. Не знаю, как тебя уговорить, но учти, мы с Вилькой очень ждем! — и отключилась. | А я расплакалась от бессилия. И Веру повидать хочется так, что слов нет, поглядеть, как живет там моя кровиночка, и с женихом ее познакомиться, узнать, что за человек… А лететь страшно. Ну не могу себя заставить сесть в эту металлическую громадину. И никогда не могла! Полюбоваться снизу, как плывет в небе, крыльями на солнце сверкает — с удовольствием, а зайти внутрь — ни за что!
При нашем разговоре по скайпу присутствовала внучка. До этого момента она увлеченно играла с куклой на диване. Причем, не вмешивалась, вела себя так тихо, что я и забыла о ее присутствии. Сидела себе, всхлипывала, слезы по щекам размазывала, сняв очки. Вот ведь досада с этим скайпом! Создает такую иллюзию близости, что кажется: протяни руку — и прикоснешься к любимому человечку. Но нет! Камера гаснет, волшебство заканчивается, и снова моя Верочка за тысячи километров от меня. А вдруг опять неизвестно за кого замуж выскочит, и снова ее жизнь наперекосяк пойдет… Что за парень, этот Вильгельм?.. И я разрыдалась еще сильнее.
— Бабочка, ну что же ты? — мне на плечо легла маленькая внучкина ручка. Талочка стала передо мной и принялась вытирать мои слезы, приговаривая: — Ну разве так можно, взрослая и плачешь? Слезами горю не поможешь, — повторила она то, что обычно говорила ей я, даже с моими интонациями.
— Солнышко мое родное, как же я тебя люблю! — прижав внучку к себе, поцеловала нежную гладенькую щечку.
— И я тебя тоже! — Талочка прильнула ко мне всем тельцем. — А летать совсем не страшно, я ведь летала с мамой и с папой. Наоборот, интересно, из окна все дома маленькие-маленькие, а людей совсем не видно!
— Ну ты у меня смелая, а я трусиха.
— Нет, ты не трусиха, ты бабочка. А бабочки летать не боятся, разве не знаешь? — хитро глядя на меня, усмехнулась внучка, совсем как взрослая.
— Значит, я неправильная бабочка, потому что летать ужасно боюсь, — обреченно произнесла я, в очередной раз поражаясь Талочкиной сообразительности.
— Нет, не боишься, тебе только так кажется, — продолжала настаивать Тала, снова цитируя мои же слова, обращенные к ней при других обстоятельствах. — Бабочки летать не боятся. И ты полетишь! | …Через месяц я уже сидела в салоне самолета, отправлявшегося из Киева в Мюнхен. Все оказалось совсем не так страшно, как себе представляла. Голова не кружилась, не тошнило. Взлетели на удивление легко, безо всяких происшествий. Вокруг нас и под нами клубились облака. Кроме них ничего не было видно — казалось, самолет со всех сторон обложили ватой, а снизу постелили перину. Стюардесса предложила на выбор вино, сок и минеральную воду. Для храбрости я выбрала вино. Оно мне понравилось — красное, терпкое. Потом развезли обед, тоже очень даже ничего. После еды как-то незаметно для себя заснула. А когда проснулась и выглянула в иллюминатор, оказалось, что мы уже не летим в облаках, небо ясное, а далеко внизу — восхитительная картина: красные черепичные крыши, аккуратные разноцветные прямоугольнички лесов и полей, синие нитки рек, серые полоски дорог… Предметы становились все больше, потом объявили посадку, и вскоре самолет приземлился в аэропорту Мюнхена.
После таможенного контроля я вышла в большой холл и увидела свою дочку. Наконец-то! Боже, какая она стала красивая! И совсем иностранка! Дымчатые стекла очков делали Верочку загадочной — ну просто заграничная актриса! Волосы посветлели, что тоже очень ей шло. Элегантный плащик, брючки — как на показе мод в телевизоре! А рядом с Верой — громадный парень, рыжеволосый, с простодушным лицом и доверчивыми глазами. Весь нос в веснушках — этакий здоровенный мальчишка. «Нет, он точно не может быть плохим человеком!» — пришло мне в голову.
Приблизившись к ним, я сразу попала в объятия дочери.
— Мамочка, родная, ты тут, как же я рада!
Мы обе то плакали, то смеялись, а спутник Верочки смущенно улыбался.
— Ну что, как прошел полет? — наконец оторвавшись от меня, спросила Вера.
— Мне понравилось, — улыбнулась радостно. — Я ведь бабочка, а бабочки летать не боятся.
— Ага! — воскликнула дочка. — Значит, это Талочка тебя уговорила! Ну и племяшка у меня — вся в своего папашу!
— А ты откуда знаешь? — удивилась я, но потом сообразила, что шестилетняя внучка лучше меня умеет пользоваться и компьютером, и скайпом. — Вот заговорщицы! Ну, это только к лучшему! | Для ТактикАС:
Спасибо! И прошу прощения за невнимательность. Но лучше позже, чем никогда:-) | | Хорошо, когда крылатое настроение.) | для Бусинка: ...Машенька, читаю! и как часто твои сюжеты обращают к размышлениям о своих близких: муже, дочерях, сыне, внучатках)
...да, в твоих историях счастье, наше простое счастье!)
...твои рассказы вызывают самые светлые чувства, кончаешь читать и осознаёшь, что улыбаешься!) ...спасибо тебе большое-пребольшое!)
...а ещё спасибо за то, что ты так искренне можешь сказать: Тому, кто пишет, надо, чтобы читали, чтобы он там ни говорил и как бы ни пытался себя или других обманывать. Обратная связь - земное притяжение:-) ...я бы так не смогла!) | Для Кали и Рутани:
Девочки, спасибо большое за отзывы! Рутани, твои слова окрыляют. А еще ты можешь такое, чего не могу я:-) Все мы можем что-то свое, а вместе - сила:-)
Шестилетнему внуку-футболисту посвящается:-)
Футбольный мяч – мой верный друг,
Меня он понимает,
Проводим вместе мы досуг,
Я бью – и он взлетает.
С ним цель всегда у нас одна –
Противника ворота.
Сноровка, чтоб попасть нужна,
А значит – тренировка.
Футбол мы оба любим с ним,
Игра для нас – отрада,
Мяч от меня неотделим,
Победа – нам награда.
***
В футбол играют настоящие мужчины,
Им смелости и сил не занимать,
Победы – это новые вершины,
А цель мужчин – вершины покорять.
На тренировках учимся, взрослеем,
И тренера нам дарят опыт свой,
Любые трудности преодолеем,
Поскольку знаем мы секрет простой:
Когда нам нелегко, то не сдаемся,
В победу верим – значит, к ней пробьемся! | Я бабушка, а не рабыня!
Ну что ж, как аукнется — так и откликнется. Это еще моя бабушка говорила. Теперь буду вести себя иначе. Нет, совсем отказывать в помощи, конечно, не стану, но и на голову себе садиться не дам. Главное — выдержать характер и помнить о своем решении, когда все наладится и забуду обиду. Что поделать, такой у меня характер — не могу долго сердиться, даже если кто-то очень сильно насолил. Проходит время, все возвращается на круги своя. И думается: «А кому оно надо, это напряжение, ведь жизнь так коротка. Все мы не без греха, я тоже не сахар». И постепенно забываю прежние раздоры, а иногда и причину размолвки...
Но только не в данном случае! Забудешь тут, как же! Моя единственная дочь, на которую всю жизнь надышаться не могла, превратила меня в рабыню. А я все терпела, терпела... Пока ногу не сломала и не слегла. Видно, Бог специально это испытание послал, чтобы умнее стала, хотя бы на старости лет...
С одной стороны, сама, конечно, виновата. Слишком много на себя взвалила. Но с другой... Нельзя же быть такими черствыми и, не побоюсь этого слова, наглыми! Даже не просто наглыми — бесчеловечными! Но ничего, жизнь их научит, а пока я поучу... Впрочем, расскажу все по порядку.
Мы с мужем нашу дочку просто обожали, души в ней не чаяли. Она ведь поздний долгожданный ребенок. И по врачам выходили, и чего-то только не перепробовали, пока я забеременела. Столько радости было, так береглась, когда Валюшку носила! А потом, когда она на свет появилась, пылинки с нее сдувала. И муж доченьку считал подарком судьбы, всегда говорил: «Жизнь нас сначала помучила, закалила, а потом этим чудом чудесным наградила. Как же я тебя люблю, Людочка! Спасибо тебе, родная, за счастье!»
Время шло, девочка наша росла. Умница, красавица! Как мы радовались ее успехам, как гордились тем, что Валя престижный вуз закончила! Денег ни на учебу, ни на то, чтобы ей все условия создать, не пожалели. Все для ненаглядной доченьки! Видно, тогда мой Мишенька и надорвал сердечко — на двух работах вкалывал, да еще и домой подработки брал. Мне бы сообразить, что он себя гробит, да куда там — все для Валюши, цветочка нашего...
А как счастливы были, когда дочь удачно замуж вышла! Квартиру им купить помогли пополам со сватами. А уж когда внучек родился, Боренька, — и вовсе на седьмом небе себя чувствовали...
А потом моего Мишеньки не стало. Раз — и разорвалось сердечко уставшее. Никогда не думала, что он уйдет так рано. Сиротой себя ощутила. Ведь таких мужей, как Миша, просто нет больше! Он для меня всем был — и отцом, и братом, и другом, и любовником. Казалось, вместе с Мишиным уходом ушли и мои силы. От тоски места не находила. Дом сразу опустел, не знала, куда себя деть. Повсюду Мишины вещи — вроде и память, но так тяжело, невыносимо просто!
И в это самое время Валя решила вернуться на работу. Сказала, мол, если еще немного посидит дома, то потом никогда не догонит — конец начатой диссертации, конец карьере.
— Мам, переезжай к нам, что тебе одной делать? — предложила она как-то вечером, когда пришла одолжить денег.
— Но тут я будто вместе с папой... — ответила дочке. — Здесь все его вещи, память...
— Ма, брось! Все это сантименты! Прости, конечно... — осеклась она, когда я подняла на нее глаза, полные укоризны. — Но тебе же будет лучше. Делом займешься — внука понянчишь, иногда что-то поесть приготовишь... — Валя помолчала, погладила меня по руке и продолжила: — Не говоря о том, что мне поможешь, своей единственной дочери. Я ведь не могу похоронить себя заживо среди пеленок и подгузников! Двигаться вперед надо, карьеру делать! Этот ребенок не совсем вовремя у нас получился, сама знаешь. Но женщина должна все успеть: и родить, и чего-то в жизни добиться, правда?
Не по душе мне были такие разговоры, что-то казенное в них сквозило, ненастоящее. Но с другой стороны, ей и правда надо еще столько всего успеть... И я согласилась.
Нашу с Мишей квартиру сдали квартирантам. Дочка настояла, сказала, что не должны зря квадратные метры простаивать. Я поначалу сопр | Нашу с Мишей квартиру сдали квартирантам. Дочка настояла, сказала, что не должны зря квадратные метры простаивать. Я поначалу сопротивлялась, но потом махнула рукой. В конце концов, для кого теперь жить на свете, как не для Валечки и Боречки — внука моего ненаглядного...
Так и пошло: Валя ходила на работу, зять тоже, а я возилась с малышом. Поначалу еще ничего было, они сами закупали продукты по выходным и готовили еду на несколько дней вперед. В воскресенье дочка стирала то, что накопилось за неделю, и убирала квартиру. Но потом... Менялось все потихонечку, незаметно. Сперва в холодильнике мышь повесилась, потом в корзине для грязного белья образовался целый ворох, дальше — мебель обросла пылью, хоть траву сажай... Я, конечно, не могла на все на это спокойно смотреть. Выходила с коляской на прогулку и по дороге заглядывала в ближайшие продуктовые магазины — покупала еду. Днем, когда Боренька спал, загружала в стиралку грязные вещи, убирала квартиру, готовила ужин. Даже в голову тогда не приходило, что стоит лишь начать — и не разогнешься потом, глаз не поднимешь. Наоборот, думала: «Ну не успевают они, устают на работе, почему бы не помочь? А то, что и на выходные сына на меня оставляют... Так молодые же, и погулять, и развлечься хочется. Кто им еще плечо подставит, если не я. Сваты в другом городе»...
Вот так, незаметно, и превратилась в рабыню. Дочка вечером с ноутбуком на диване устраивалась, говорила, что работает. Но потом я стала замечать, что слишком уж она часто улыбается, глядя в экран. Зять после еды с малышом поиграет, потом мне его отдаст и — к телевизору, а после — на боковую. А я вожусь и вожусь, порядок на кухне навожу, завтрак готовлю. И внучек при мне — на стульчике. Потом пока его укачаю...
Очень уставала, но не роптала. Пока не поскользнулась зимой и не сломала ногу. В больницу попала, гипс наложили. Теперь я им не помощница.
Думаете, дочь хоть раз посочувствовала, что-то вкусненькое принесла, поддержала? Ничуть не бывало. Соседка выручает. А Валентина пару раз пришла в больницу, да и то, не смогла себя нормально вести.
— Неужели нельзя было осторожнее?! — начала она с места в карьер, когда вошла в палату. — Все время куда-то спешишь, под ноги не смотришь! В твоем возрасте пора бы уже стать осмотрительнее.
Я не выдержала:
— Это так ты больную мать поддерживаешь? — спросила строго. — Молодец, ничего не скажешь! Спешить приходилось потому, что слишком много вы на меня взвалили. Первое время еще ничего, терпела. Но дальше — больше, и я с трудом выдерживала, мне ведь не тридцать, не сорок и даже не пятьдесят! А вам — хоть бы хны, совсем совесть потеряли!
— Мама, вот не надо на меня наезжать, своего хватает, а тут ты еще! Я теперь и так ничего не успеваю. И блестящая карьера вот-вот помашет мне ручкой и растает вдали...
— Ничего страшного. У тебя семья. Ты ведь о чем-то думала, когда замуж выходила, — сказала я. — Вот теперь и крутись. А я умываю руки, при таком твоем отношении. И квартирантов выселяй, после больницы к себе возвращаюсь.
Поговорили мы тогда жестко. Обещание свое я выполнила. Теперь с удовольствием навещаю внука, но в ярмо не лезу. Пусть каждый делает свое дело. Родители есть родители. А я бабушка, а не рабыня! | Секрет слонопотамов
Ну все, дружок, засыпай, — сказал я внуку, поправляя одеяло. — Утро вечера мудренее.
— А что это значит? — спросил Артем.
— Что на свежую голову лучше думается. И проблемы легче решаются.
— А свежая голова — это значит мягкая, как свежий хлеб? — не успокаивался внук.
— Сам знаешь, — строго произнес я. — Все, спи.
— А сказку, дедушка? — упорствовал он.
— Какую еще сказку, Ванька-встанька? Ты уже взрослый мальчик, почти мужчина. Какие могут быть сказки?!
— Но бабушка мне всегда рассказывает сказки перед сном. Или читает что-то интересное. Перед тем, как лечь в больницу, она читала про Кристофера Робина, Винни-Пуха и слонопотамов...
— То бабушка, а то я. Спать, сказал! — выключил свет и вышел из комнаты.
Стал стелить себе постель, но тут услышал из детской всхлипывания.
— Ну что такое? — спросил строго, возвращаясь и включая ночник. — Разве мужчины плачут? Я ж тебе уже говорил.
— Говори-и-ил… — дрожащим от слез голосом проныл внук, размазывая соленую влагу по щекам. — Но я еще не такой большой… Сказку хочу-у-у…
— Завтра, все завтра, — не сдавался я.
— И когда уже бабушка вернется-я-я... — всхлипнув в очередной раз, простонал Артемка.
— Не скоро, — сказал я, не обращая внимания на всхлипывания. — После больницы еще в санаторий поедет. Так что привыкай, что мы будем вдвоем. Родители ведь только в Новому году вернутся из экспедиции.
Внук молча отвернулся к стенке, горестно вздохнул.
— Ладно. Но только одну страницу, — смягчился я.
Внук заснул, не дослушав, — видно сильно перенервничал. «Зря я, наверное, так строг с ним, — подумал, выходя из комнаты и оставляя включенным ночник, чтобы не испугался, если проснется. — Родителей почти не видит. И бабушки сейчас рядом нет, а он к ней так привык»...
А на следующий вечер приготовил ребенку сюрприз — сам написал небольшую историю о слонопотамах. Честно говоря, Милна я не читал, а мультфильм смотрел только советский. Поэтому пришлось включить фантазию. И вот, что получилось:
«Слонопотам одиноко сидел над пустым горшком, рядом тоскливо вздыхал сдувающийся шарик. А ведь еще совсем недавно этот шар, тугой и упругий, радовал глаз и мог поднять в воздух, пусть и набитого опилками, но медведя. Да и горшок был полон меда, а сам Слонопотам являлся героем детективной истории. Причем не просто героем — на нем, собственно, и держался сюжет. Игрушечная компания во главе с Кристофером Робином целыми днями разыскивала именно его, Слонопотама… | И вдруг все резко изменилось. Кристофер признался, что Слонопотам придуман, Пух сообразил, что все дело в скуке, потом они куда-то убежали, так и не разобравшись, в чем же заключался секрет слонопотамов. Остались только пустой горшок да сдутый шарик. Грустно, ох, как грустно!
Над ухом что-то застрекотало, потом звук стал слабее и вовсе исчез. И опять застрекотало, и опять стихло... Заинтересовавшись, Слонопотам позабыл, что надо грустить, задрал голову и увидел Стрекозу. Та улетала и вновь прилетала. Когда Слонопотам заметил ее, она кокетливо помахала крылышками, покосилась на него шарообразными глазами и направилась к озеру. Слонопотаму стало интересно, куда она полетела. В конце концов, придуман он совсем недавно и еще ничего не успел в своей короткой жизни, кроме как побывать в центре внимания и погрустить над пустым горшком да сдутым шариком. А это, согласитесь, всего лишь капля в море...
У озера было тихо. В воде купалось солнце, в прибрежной траве покачивали венчиками послушные ветерку цветы. Слонопотам уселся на берегу и разомлел от удовольствия. Так вот, оказывается, что еще бывает в жизни! Ему стало удивительно легко, грусть куда-то испарилась, пустой горшок и сдутый шарик позабылись, словно их и не бывало. «Все-таки хорошо, что меня придумали», — решил Слонопотам, сладко потянулся и как-то незаметно для самого себя уснул...
...В воду вошла Слонопотамиха, такая юная, что ее и Слонопотамихой назвать можно было лишь условно. Скорее уж, Слонопотамочкой или Слонопотамушкой. Хорошенькая, с блестящей кожей и крепкими ножками, она симпатично размахивала изящно очерченными огромными ушками (то есть ушами, точнее — ушищами). Наплававшись вволю, Слонопотамочка вышла из озера, весело пофыркивая и подрагивая молодыми мышцами.. У Слонопотама закружилась голова, захотелось подойти к божественному созданию и сказать что-нибудь такое... чудесное... прекрасное... самое лучшее на свете! Он собрал букет ярких луговых цветов и, краснея, протянул Слонопотамочке. Та взглянула на него радостно и озарилась неповторимой слонопотамьей улыбкой. Улыбка облачком проплыла в воздухе, вошла в сердце Слонопотама и разлилась теплом по всему его телу. Взять бы Слонопотамочку за копыто и никогда больше это копыто не выпускать, но... копыта были заняты огромным букетом. Вот тогда-то вспомнился горшок, а за ним и сдутый шарик.
— Никуда не уходи, я мигом, — выдохнул Слонопотам и исчез.
«Я и сама никуда не уйду», — подумала Слонопотамочка, но вслух только тихонько хихикнула.
Горшок стоял на прежнем месте. Ну кому, скажите на милость, нужен пустой горшок, мед из которого съеден? Рядом издавал последние вздохи почти сдутый шарик. Слонопотам ловко развязал нитку, щедро вдохнул в шарик тепло слонопотамочкиной улыбки, вернув ему прежную упругость и наполнив новым смыслом резиновое существование. Захватив горшок, Слонопотам помчался назад. | Слава слонопотамьему богу, Слонопотамочка никуда не исчезла — сидела на берегу и о чем-то весело беседовала с бабочками, облепившими букет. Она очень обрадовалась возращению нового знакомого и принесенному им горшку. А от шарика вообще пришла в полный восторг. Слонопотамы набрали в горшок воды, поставили туда цветы и уселись рядом на берегу. Им очень о многом надо было поговорить и еще больше предстояло узнать: ведь их придумали совсем недавно и они еще не успели понять, в чем же заключается главный секрет слонопотамов».
Когда я закончил читать, Артемка убежденно произнес:
— Не было там такого! — и добавил для пущей убедительности: — Книжку про Винни-Пуха мне бабушка уже два раза читала!
— Там не было, а у нас будет, — уверенно произнес я. — Ведь мы можем что угодно придумать для себя, правда? И слонопотамы у нас тоже свои, особенные.
— Так это ты, что ли, сам придумал?! — изумленно воскликнул внук. Я кивнул. — Вот это да-а-а… — протянул он. — Значит, мой дедушка — писатель! Ух ты-ы-ы! Завтра всем в детском саду расскажу! И Маринке тоже!
— А Маринка — это кто?
— Мой лучший друг! Но теперь у меня есть еще два друга — Слонопотам и Слонопотамочка.
— Артемка, но я не писатель, не надо хвастаться, тем более, тем, чего нет.
— Но ты же такую сказку сам сочинил!
— Ну... Просто для тебя постарался. А так, я всего-навсего пенсионер. Писал когда-то научные статьи, потом диссертацию… стихи бабушке…
— А я знаю, она мне рассказывала! — сообщил Артем.
— Ладно, спи, утро вечера мудренее, — я погладил его по вихрастой голове, выключил свет и вышел.
На этот раз в комнате было тихо, и вскоре внук сладко засопел.
Утром Артемка попросил:
— Дедушка, а давай по дороге в детский сад купим воздушный шарик! Ты мне его надуешь, и я подарю Маринке. Цветов нарву в парке и буду ее Слонопотамом! | | 1929-отличная памятка для бабушек-дедушек,надо будет не забыть) спасибо, Машунь за лучик света на форуме) | | Спасибо, Сашуня! Как-то я, по-моему, увлеклась темой бабушек. Надо спешить, а то не успеешь оглянуться - прабабушкой станешь, время-то летит:-) | И снова на пороге новый год,
А с ним на счастье новые надежды.
Когда-нибудь оно ведь к нам придет,
И станет жизнь гораздо лучше прежней.
Когда-нибудь… Конечно, надо ждать,
И верить, и для счастья что-то делать…
Но и «сейчас» так жалко упускать,
Лишь в нем открыты в будущее двери.
А где ключи? Они у нас в руках!
Хотя мы не всегда об этом знаем
И все бежим куда-то впопыхах,
Сегодняшнюю радость упуская.
Пусть каждый свой определит баланс
Пусть примет то, что для него важнее,
И будущему должное отдаст,
И о сегодняшнем не пожалеет! | Сейчас! Да, да, в этот миг!
Закрой глаза, потянись..
Открой, посмотри вокруг.
- Привет, я - твоя жизнь. | Ой, спасибо, Кали, здорово!
Ну тогда пусть и это будет:
Простая арифметика
Если от многого взять немножко –
Это не кража, просто дележка.
Чтобы умножить души богатство,
Подлости вычти, добавь братство.
Другим отдавать никогда не бойся:
Тебе, как ни странно, достанется больше.
В возможностях все изначально равны,
А дальше – от Бога и от Сатаны. | "Пишущий стихотворение, однако, пишет его не потому, что он рассчитывает на посмертную славу, хотя он часто и надеется, что стихотворение его переживет, пусть ненадолго. Пишущий стихотворение пишет его потому, что язык ему подсказывает или просто диктует следующую строчку. Начиная стихотворение, поэт, как правило, не знает, чем оно кончится, и порой оказывается очень удивлен тем, что получилось, ибо часто получается лучше, чем он предполагал, часто мысль его заходит дальше, чем он рассчитывал. Это и есть тот момент, когда будущее языка вмешивается в его настоящее. Существуют, как мы знаем, три метода познания: аналитический, интуитивный и метод, которым пользовались библейские пророки - посредством откровения. Отличие поэзии от прочих форм литературы в том, что она пользуется сразу всеми тремя (тяготея преимущественно ко второму и третьему), ибо все три даны в языке; и порой с помощью одного слова, одной рифмы пишущему стихотворение удается оказаться там, где до него никто не бывал, и дальше, может быть, чем он сам бы желал. Пишущий стихотворение пишет его прежде всего потому, что стихотворение - колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения. Испытав это ускорение единожды, человек уже не в состоянии отказаться от повторения этого опыта, он впадает в зависимость от этого процесса, как впадают в зависимость от наркотиков или алкоголя. Человек, находящийся в подобной зависимости от языка, я полагаю, и называется поэтом."
Иосиф Бродский | НАШ ВКЛАД – КЛАД
Счастье-то какое! Наш Кирюша женится! Они подали заявление, свадьба через два месяца! — восторженно сообщила жена, положив трубку на рычаг телефона.
— Ой, не выдумывай, никогда твой сын не женится! — отмахнулся я, не отрываясь от телевизора. — До скончания века будет перебирать.
Жена прошаркала ко мне, вынула из моей руки пульт и нажала на кнопку.
— Он такой же мой, как и твой, — бросила сердито. — Хотя ты часто ведешь себя так, будто Кирюша тебе совершенно чужой.
Я сидел, как мумия, не реагируя, тупо глядя в погасший экран. Не хотелось в очередной раз заводиться, утомился уже. В последнее время мы стали часто ссориться, а ведь раньше жили душа в душу. Старость не радость, конечно, но все же хотелось бы как-то поспокойнее...
— Я тебе говорю, что у Кирюши с Евгешей свадьба скоро, а ты опять за свое! — продолжила жена, так и не дождавшись моей реакции на ее упреки. — Причем здесь «перебирать»? Просто человек искал настоящую любовь. Или ты больше не веришь, что она бывает?! — жена уперла руки в бока и грозно посмотрела на меня.
— Верю, конечно, — сдержанно ухмыльнулся я, но потом все-таки не выдержал — расхохотался. Ну а что? Уж больно потешно выглядела моя совсем уже седая, сморщенная от времени Лида, строго вопрошая, верю ли я в настоящую любовь. В семьдесят лет женщине пора стать мудрой, ан нет, все туда же — в игры играет, о великой любви рассуждает. Тут лишь бы поясница не болела, да кости не ломило, а она... Да, неисправимые оптимистки эти женщины! Хотя... Ведь мы с Лидушкой и правда очень любили друг друга в молодости. А сейчас... Не знаю, привычка, что ли? Да и какая разница, все равно ведь доживать вместе. Вот если бы еще она не так часто цеплялась ко мне без всякого повода... Одному Богу известно, сколько нам осталось, каждым днем надо дорожить, каждым часом наслаждаться... А жена все куда-то спешит, как и раньше, постоянно ей чего-то недостает, вечно в хлопотах и заботах. Причем, по большей части, высасывает проблемы из пальца. И меня в эту бесконечную круговерть втягивает. |
<<|<|92|93|94|95|96|97|98|99|100|101|102|>|>>К списку тем
|
