Форумы-->Творчество-->
1|2|3|4|5|6|7|8|9|10|11|>|>>
| Автор | Литконкурс №4 (проза) от клана №233. Старт! |
|---|
хех. Даже почему-то не нервничаю. Наверное, это старость.
Давайте выставляйте работы, хоть над собой поржу | | Когда уже почитаем написанное??? | | вовремя!! имейте же терпение))дайте досмотреть доест ли Птиц до локтя руки или нет? | | Он помоему уже доел, да ещё и язак прикусил, разгрызая локоть))) | | Щас. Щас. Допью кофию, на работу устроюсь... Через 5 мин. начнем. | | Я так разволновался, что мне и "кофия" не надо))) А здесь есть специальное предприятие для творцов?=))) Может издательство, или Литературная газета???=))) | №1
Его взяли прямо на "закладке". Аресты агентов, высылка в течение месяца троих "дипломатов". Все эти обстоятельства привели к тому, что Первый лично был вынужден выехать за «контейнером», содержащим, помимо прочего, сведения о причине провалов.
Только и это была ловушка. Его взяли прямо с «контейнером» в руках. Аккуратно взяли, без суеты. Да и знали, что сопротивления он не окажет. Только в фильмах, разоблачённый шпион, начинает палить во все стороны, взрывать машины, угонять вертолёты. Глупости всё это. Профессиональные разведчики так не поступают. Провал не терпит излишних телодвижений и эмоций. Подошедшие к Первому люди знали, что он профессионал, и сами были профессионалами.
* * *
Каждое утро он просыпался с ужасной головной болью, а иногда и вовсе старался не уснуть, встречая рассвет горой окурков в пепельнице. Затуманенный взгляд пытался зацепиться за какую-нибудь деталь, но детали ускользали, неуловимые в своей конкретике. И всё потому, что ему стали сниться сны. Они не были ужасными, скорее даже наоборот, в нормальной обстановке, они вызывали бы только положительные эмоции и чувство успокоения.
Но это могло быть только ТАМ, но никак не ЗДЕСЬ. Не было ЗДЕСЬ места снам о спокойной жизни в кругу любимой семьи.
Каждое утро он с ужасом встречал своих нынешних охранников и недавних мучителей. Боясь, что они всё-таки догадаются, чего он боится.
Вначале всё было по-другому. Вначале ему было не до страха.
Сразу ему предлагали деньги, он смеялся в ответ.
Ему льстили, говорили, что его не ценят в Управлении, а может быть всё иначе. Он смеялся в ответ, он знал себе цену.
Потом его пытали. Опутанный проводами, пронзённый электродами, он смеялся. Потому что когда-то ему было что-то не по себе, и тогда он выдумал боль. Слишком он качественно умел причинять боль, чтобы страдать от неё самому.
«Сыворотка правды» без остатка растворялась в "сыворотке неправды", которой уже давно стала его кровь и сама суть его.
Можно было и не упоминать такие мелочи, как круглосуточные допросы, выжигающий разум свет в глаза, недели без пищи в бетонном мешке. Настолько он равнодушно относился к досадным, для него лично, неудобствам, что вскоре это принесло дополнительный бонус в виде относительного комфорта. Достойная еда, сигареты, обычный режим дня, даже прогулки. Зачем тратить силы на создание дискомфорта для того, кто его не замечает.
Ему говорили, что даже в случае обмена, его убьют свои же. Ему говорили правду. Он смеялся, себя он похоронил ещё в момент ареста. Похороненного – уже не убить.
Он никогда особо не любил деньги.
В последнее время он не любил жизнь.
Сейчас он уже не любил себя.
Но зато он просто любил.
И держа перед собой, принесённую очередным утром, фотографию жены и своего пятилетнего сына, он впервые не знал, что ответит завтра на беседе. Они нашли их. Они нашли трещину в панцире его смеха.
Можем ли мы оценить свой поступок на данный момент, поймать тот миг, когда меняемся в корне, осознать важность этой ничтожной минуты? Он это смог!
Впервые за три месяца он заснул спокойно. В пепельнице поверх окурков дотлевали кусочки фотобумаги.
Он знал, чем встретит пришедших завтра утром.
Он встретит их смехом.
Честь – это всё, что у него осталось, и ею он не мог поступиться. | №2
Мир. Такой большой, яркий, жестокий… да, почему именно о жестокости мне подумалось в эту минуту?
Я так долго сюда шел к этому и практически не заметил разницы, когда он переменился, я не успел насладиться тем, как он поменял свои ракурсы: какой он из окон бедняцкой лачуги тогда, очень давно и из окон пентхауса сейчас. Неужели он одинаков??
Но ведь должно же что-то измениться, что-то должно произойти, он не может не замечать самого главного – чужой жизни!!! Рождение, первые шаги, куча таких маленьких чудес, восторгов, первые удачи, а также крах, гибель любви и, конечно же смерть!
Смерть. Почему говорят, что она страшная? Почему её кто-то боится? Для чего она вообще? В таких муках родиться, заставлять себя ходить, говорить, учится понимать, терпеть, не смотря ни на что идти вперед, а иначе смерть! Может и нет ничего, ни смерти, ни жизни, тогда что это все, для чего, когда все это закончится?
- Спасибо что приняли мое приглашение. – Я развернулся к моим гостям.- Мы давно с вами знакомы и, я благодарен вам за то, что именно вы дали мне силы и желание идти вперед. Алекс, мы, кажется, учились с тобой в одном колледже?
- Совершенно верно, только вы на 3 года раньше!
- Значит, ты тоже был влюблен в Джессику Мэйсон?! (Сдержанный смех. Толстосумы не привыкли показывать свои эмоции)
- А ты, Джим, мы с тобой познакомились совершенно случайно! Может, давай вернемся на сингапурскую биржу? (вскидывание руки и комичные выкрикивания – повышаю, повышаю верфь Огайо-индастриз на 15 %) Ах да, там не было кондиционеров и было кислое пиво. (Снова сдержанный смех)
* * *
После выпитого взгляды становились все теплее. Галстуки распустились и пиджаки были сняты. Обнажились обрюзгшие животы и потные спины, тряслись мясистые щеки, воспоминания о прошлом несли нужный настрой.
- Джон, это похоже на прощание!
- Что вы, что вы? Я, наоборот, на пороге величайшего шага в моей жизни. Ведь мы же братья. Что бы мы друг без друга делали?( обильно пьяневшие гости на перебой теснили друг друга у стойки бара)
- Ты скрываешь какую-то тайну, Джон.
- Безусловно, дорогие мои, но я раскрыть могу только своим братьям. Вы же мне братья?
- Джон, ты обижаешь нас? (пьяный Джим опрокинул на себя виски, кто-то достал нож для колки льда и оцарапал им руку)
- За Джессику, Джон её любил?
- К черту Джессику, за Джона!
- Не вздумай умереть, Джон!
- Мы умрем вместе, Алекс!
- Братаемся, братаемся, черт побери! – выкрикнул кто-то. Пошли поцелуи и объятия, каждый непременно хотел оцарапанной рукой пожать её мне, сказать что-то важное!
Даже трусливый и сильно потеющий Сэм хотел со мной брататься. Воистину, есть предел всему, но не глупости. Ему я первому шепнул:
- Спасибо брат, у меня СПИД. – Он сначала пошатнулся, но потом в его глазах засветилось недоверие, и смех разрушил очарование момента. Он покачал головой и похлопал меня по плечу, - Я тебя люблю, Джон!
- Я тоже тебя, Сэм.
У каждого начала должно быть логическое завершение. Завтра начнется новая жизнь, для них всех новая и пугающая. Как величие стабильности, так и порождение хаоса будет моим детищем. Это мой мир. И этим я не поступлюсь никогда.
Мир, такой большой, яркий, жестокий… | | 1 просто супер!!! Классный характер... | №3
Это история о чудесах, их последствиях, о звездах и людях. Вот конец этой истории.
- Прошу... прошу тебя, - кричал человек в ночное небо. Кричал ли? Скорей прохрипел с какими то яростными и в то же время жалкими нотками. Небо ответило ему лукавым подмигиванием падающей звезды.
- Прошу, ну пожалуйста! - повторил человек даже не задумываясь о том, что он да же не помнит чего он просил. Последнее время ему, вообще, стало крайне трудно делать все, что отличалось от Хотеть и, соответственно, Просить. Хотелось пить? Достаточно было прошептать свою просьбу, и вот она, холодная и кристально-чистая в яркой пластиковой бутылке... главное найти глазами падающую звезду. Только вот теперь человеку не хотелось ни пить, ни есть, а хотелось..этого ухватить никак не удавалось. Яркое сияние поселившиеся между глазами и окружающим миром мешало сосредоточиться, как мешало видеть. Не смотреть, с этим проблем не было, а именно видеть. Человек смотрел на изящный остов башни, некогда бывшей одним из чудес света, на руины своей столицы , а видел неоновые огни реклам, слышал гул толпы, казалось доносился даже запах свежих круасанов. Раньше, когда это сияние было не таким ярким (пару дней назад или лет?), все эти руины, вымершие города, магистрали забитые брошенными машинами выглядели реальными. Как и проникновенный голос Лидера.
- Мы построили новый мир, где каждый счастлив! Где каждый может осуществить свою мечту! За последний месяц ВВП страны увеличился втрое, а смертность упала практически до нуля! Будущее, за которое мы сражались в шаге от нас! Но остались те, кто завидует нам, те, кто уже не раз покушался на меня и на нашу свободу! Пусть те, кто противостоят нам больше никогда не откроют глаза... Прошу.
Ярко сверкнула и упала звезда.
- Прошу-, донеслось из тысяч глоток, тысячи глаз обратились к своим звездам. Та ночь желаний удалась на славу, как и все последующие.
Человек поднял голову к ночному небу: ясная ночь, а звезд нет, только нагло и тупо смотрела на последнего обитателя этой бело-голубой планеты луна. Человек попытался ответить на этот взгляд, только куда там, где тот жар, заставлявший толпу ловить каждое слово, где напор помогший ему подняться на самый верх?
- Все это долбаное сияние, - проворчал бывший Лидер прекрасно понимая, что дело совсем не в том.
- Про... нет я требую! Ответь мне! Та тварь давшая нам этот яд! Сломавшая нашу волю!
Молчание. Полная тишина и это добило человека: один, совсем один и сейчас все закончится, он умрет, а луна так и продолжит пялиться, пока ее не сменит солнце.
- Прошу.. умоляю, не хочу так, один, последний..., - речь уже потеряла смысл, когда ответ пришел. Очень тихо, печально и очень брезгливо:
- Вы поняли в чем ваша ошибка?
Вспыхнул в груди прежний жар: он так и знал, что это было испытанием. Чьим, зачем, как - не важно! Он-то понял ошибки, и свои, и чужие:
- Да! О да, поняли! Мы желали много и все это получали. Мы потеряли волю всего добиваться самим. Люди не должны брать все из твоих рук. Дай нам еще один шанс и мы исправимся, мы...
- Нечего вы не поняли, - констатировал голос из которого ушла вся печаль, опять. Ну что же, время у меня еще много, гораздо больше чем ты можешь себе представить (человеку показалось, что рядом ухмыляется что-то огромное, самую малость больше вселенной).
- Дай нам последний шанс, - умолял человек. Жить! Жить! - стучало в голове.
- Никогда не давал второго шанса-, проворчал голос-, и этим я не поступлюсь никогда, иначе..
- Нет?, - вот теперь он точно все понял, - ну тогда я прошу. Дай мне еще один шанс, только мне... я Прошу!
Ярко вспыхнула падающая звезда. Последняя. | №4
На месте райских кущ – пустыни ада,
А вместо жизни – клубы мертвой пыли…
Не стоит от природы ждать пощады
После того, что мы с ней сотворили…
Сознание возвращалось к нему мучительно, нехотя. Грузный, немолодой человек с мятым, обрюзгшим лицом нервно дёрнулся и серые глаза с ужасом распахнулись. Память истерично пыталась понять, как он оказался привязанным к толстому, коренастому дубу в глухом лесу. Впрочем, не таком уж и глухом – в лесном затишье отчетливо слышались звуки близкого города. Похищение? - мелькнуло в голове, - Но кто?! И главное, как?..
- Очнулся, болезный? – нежный, тихий голос, звучавший отовсюду, с первых нот завораживал глубинной, не человеческой грустью. И всё же голос был скорее мужской.
- Кто вы? Что вам надо?! – от волнения голос узника сорвался, дав петуха.
- Поговорить. Понимаешь? Поговорить… Понять я тебя хочу, всех вас понять. Вот ведь как вышло-то… Сами в этом виноваты, сами! Моё ведь дело какое – лес беречь, птицу, да зверя холить. Бывало, конечно, и над людьми тешился – то тропки в узел завяжу, то просто поморочу, но то от озорства всё было, не по злобе. А теперь не кого холить мне, не кого беречь. На месте леса моего – гарево сизое. Зря вы так с ним, добрый лес был, добрый… Долго горевал я. Волком выл, выпью болотной бухал, а как горе отхлипал, так и понесло меня по весям. Уснул как-то в ельнике одном, темный ельник был, свежий. А как проснулся так и уйти не мог, до того мило сердцу стало! До позднего вечера в черных волнах ветвей купался, да во мхе паслёном отдыхал. Грудью, душой вдыхал его терпкий, дымный запах…
Голос чаровал, словно древняя музыка, на мгновение мужчине показалось, что он и впрямь чувствует лёгкий запах дыма. Пленник вздрогнул, отгоняя наваждение, закричал: - Что здесь происходит? Да ты знаешь, кто я?! И причем тут лес?!
Голос на мгновение умолк, но тут же продолжил всё с той же болезненной нежностью, от которой было ещё страшнее.
- Как причем? Наутро срубили его. Заживо рвали ели из земли, валили. Слышу, кричат они, плачут – а как помогу? Что сделаю? Что?! Долго бродил я после. Видел осиротевшие вотчины полевиков, реки и моря, залитые черной кровью земли, язвы карьеров, разросшиеся до каменных ребер Матери… Никого из наших не нашёл, никого не осталось… А потом к вам решил податься, понять вас. Жутко здесь, душно, ну да хоть лесок присмотрел… А знаешь, что узнал у вас? Оказывается, вы давно ведаете, как получать эныр… инг… энер-ги-ю, - чужое слово с трудом далось ему, - от теплого сердца Земли, ветра, приливов, жить в мире с нами… Но это слишком дешево, да? На этом нельзя делать деньги… Миша, зачем тебе столько денег, а? – голос невидимого собеседника резко посуровел.- Ты извини, у нас мало времени, заболтался я. Ты зачем лесок сжечь велел? Знал, что люди не допустят стройки, знал ведь, да? И потому сжечь приказал, верно? Верно?! – И вдруг обладатель голоса, вновь понизил его до шепота. -Ты пойми только, гнев мой, боль моя, то лишь тусклые предвестники Гнева Матери… И этого мне ещё страшнее.
- Да что вы се… Это враньё, поклёп! Забота о городе, природе… Это моё… Пфф… И этим я не поступлюсь никогда! – закричал было мужчина, но собеседник его резко оборвал:
- Тогда не нервничай, Миша, чего ты? Утром тебя найдут, обещаю. А я пойду, прощай…
С последними словами невидимого собеседника запах гари с силой шибанул в ноздри. Мужчина закашлялся, бешено завращал глазами, пытаясь углядеть первые отблески разгорающегося зарева, но видел лишь поднимающиеся клубы дыма. Происходящее слишком напоминало кошмар, а мёртвая тишина лишь усиливала впечатление. И только усиливающаяся боль в рёбрах, подсказывала, что это явь. Страшная явь, на которую он себя обрёк… | №5
Мне не раз приходилось, ловя машину, оставаться одному на ночной трассе, но чтобы вот так, ни с того ни с сего, водитель высадил бы меня, а сам поехал дальше - такое было впервые. Смысла стоять на пустой дороге, не было, и я пошёл вперёд. Трасса не была освещена, но полная луна давала достаточно света для привыкших к темноте глаз. Любой мотор, который мог появиться здесь, я бы услышал издалека и поэтому, ничего не боясь, я шёл по середине трассы, по стёртым белым разделительным полоскам, изъеденным вдоль и поперёк, чёрным трещинами в асфальте.
- Эх, трасса М-5, сколько жизней ты унесла, - сказал я, увидев, справа могилку, недалеко от обочины. Я не люблю их разглядывать, но в этот раз подошёл. Настроение было жутковато-веселое, и я достал из рюкзачка бутылку портвейна. Найдя рядом чистый пластиковый стаканчик, я плеснул в него немного «нектара 777» и поставил на могилку, а сам отглотнул из горла. «Походу я тут надолго застрял», - подумал я, убирая бутылку. Тут мой взгляд привлёк блеснувший невдалеке свет. Подойдя ближе, я увидел придорожный вагончик-кафе «Алсу», его окна были закрыты ставнями, но через щели пробивалось немного света, который я и заметил.
Я зашёл внутрь. Скромная обстановка, чистые столы, запах шашлыка, миловидная официантка, она же повариха, и приветливый смуглый хозяин - всё это ждало меня внутри. Хозяин настолько обрадовался моему появлению, что предложил накормить меня бесплатно. Оказалось у него какая-то годовщина, а я первый за весь день его посетитель.
- Ты ешь, ешь, вы автостоперы, по жизни голодные. У меня сегодня праздник, а ты мой гость, так что денег не возьму, с гостей денег брать нельзя – это традиция, и этим я не поступлюсь никогда, – говорил хозяин, которого, как выяснилось, звали Артур. Наевшись, я достал пачку сигарет, угостил Артура и закурил сам.
Закурив, Артур поставил сигарету фильтром на стол, и сказал, что курить он бросил 3 года назад, но понюхать дым иногда очень хочется. Сигарета стояла на столе и дымила, превращаясь в пепельный столбик, а мы болтали. Он рассказывал про свой бизнес, про то, что клиентов почти нет, я про свои приключения, и путешествия. Наш разговор прервал гром, который возвестил начало сильного ливня. Артур, заметив моё беспокойство, предложил подвести до ближайшего городка, благо ему надо было туда за продуктами.
Сев в машину, мы выехали на мост через какую-то речку. Его чугунные затянутые тиной решётки зловеще темнели в свете ярких вспышек молний. У меня возникло чувство, что по нему уже давно никто не ездил. Я забеспокоился, но Артур уверено вёл машину вперёд. Уже светало, когда он высадил меня в каком-то городишке у очередного кафе.
Я был сыт, но зашёл, чтоб выпить кофе. Внутри было богаче, чем в кафе у Артура, но не так приветливо. За стойкой был телевизор, показывавший «горячие» местные новости:
«А теперь происшествия. Сегодня ровно 3 года со дня трагической ночи, когда молния ударила в кафе «Алсу», где заживо сгорели 11 посетителей, его владелец и повар, а река, поднявшаяся из-за затяжных дождей, размыла опоры моста, который рухнул вместе с проезжавшим по нему автобусом. В аварии погибли ещё 36 человек. Участок трассы с разрушенным мостом был перекрыт, но как нам стало известно, этой ночью появились очередные жертвы моста. Легковой автомобиль на полной скорости въехал на разрушенный мост. Водитель и пассажир погибли на месте» Диктора сменили съёмки с места происшествия. На экране появился тот самый зловещий мост, по которому меня вёз Артур, только мост этот был разрушен и судя по его виду уже давно, а среди обломков в реке торчала та самая машина, водитель которой высадил меня ночью на трассе.
С минуту я переваривал услышанное.
- Налей мне 100 грамм, а хотя нет, лучше 200, - обратился я к официантке, но она не реагировала. - Девушка, - настаивал я, - вы меня слышите? Ау, я тут, проснись красавица, пора!
Официантка тупо смотрела куда-то за меня. Я обернулся и чуть не столкнулся с одним из посетителей, который не заметив, просто прошёл сквозь м | №6
"История одного глупца."
Жил был человек. Многие считали его умным. Да и он сам твердо верил, что умен от природы. Но на самом деле человек был глупцом, ибо только глупец не допускает сомнений относительно силы своего ума. Как и положено глупцу, мнящему себя умным, человек верил во всякие глупые вещи. Сильнее всего он верил в самую глупую вещь на свете - любовь. Как и все иллюзии, любовь казалась ему прекрасной. И неудивительно, что человек влюбился, так влюбился, только искры летели. А та, которой он хотел подарить свое сердце, была красива, молода, чиста и невинна - именно такая, какой он представлял свою избранницу в мечтах.
Не долго думая, что характерно для глупых людей, мнящих себя умными, он подарил ей свое сердце. А в качестве символа своих чувств он принес ей в дар алую розу. И она приняла его подарок, но лишь затем, чтобы раздавить. В прямом смысле. Она бросила розу на землю и раздавила каблуком нежный бутон. Этот поступок поверг его в шок. Он решил было, что его любви пришел конец.
Но, наш герой был глупцом. Как и положено глупцу, он не извлек урока даже из собственного опыта. Он решил, что инцидент с розой был нелепой ошибкой, которую его возлюбленная совершила по молодости и неопытности. И он простил ее.
Пока же наш глупый герой разбирался в ситуации, его обожаемая избранница влюбилась в умного человека. Умный человек был, как и положено умному, практичным. Он ничего не дарил просто так, тем более, он никому не собирался дарить свое сердце. Да и не любил он дарить, он любил брать то, что нравилось. Так он хотел себе красивую женщину, наметил цель, выбрал средства и добился своего. Теперь эта красивая вещь была его.
Нужно ли говорить, что глупого героя не остановило даже это? Ведь он был глуп. Он наивно полагал, что с умным его возлюбленная несчастна. Поэтому, в то время как умный обращался с ней, словно со своей вещью (чем она и являлась по факту), глупый пытался заботиться о ней, понимать ее и помогать ей во всех жизненных неурядицах. Надо сказать, она была не так умна, как ее умный хозяин, но все же гораздо умнее нашего глупого героя. Она принимала подарки и заботу глупца, но ничего не давала взамен. Разве что жалость, граничащую с презрением.
Логичный финал этой истории все же наступил, хотя и с сильным опозданием. Когда сердце глупца было окончательно раздавлено, он не умер, как ожидал. И это было странно, ведь глупец верил, что любовь - смысл жизни. И тогда, вместо того, чтобы умереть, он поумнел. Он посмотрел на себя прежнего со стороны: жалкий, несчастный, одинокий. Теперь же он видел в зеркале умного, бесстрастного, довольного собой человека. Была забыта неудачная любовь, умный конкурент, казавшийся теперь не таким уж умным и главное, прекратились душевные муки. Он посмотрел на свое отражение, улыбнулся и тихо сказал: "Да, высший критерий - холодный расчет...И этим я не поступлюсь никогда..." Так в мире стало одним дураком меньше, и одним умным больше. | | Продолжаю... | №7
Мальчик остановился у входа в спортзал. Время уже поджимало, он немного опаздывал, но знал, что ему это простят. Как обычно немного поворчат о вечно безответственных детях, и простят. Но все же заходить в зал не хотелось. Не любил мальчик сюда ходить. Знал, что надо, и все равно не любил. Но, к сожалению, чему быть, тому не миновать. Не зря же он ехал сюда сорок минут через полгорода. Поэтому мальчик поправил тесемку портфеля, где лежала его спортивная форма, и зашел внутрь. Небольшой подвальчик привычно ударил в нос запахом пота и железа. Внутри уже слышались голоса и скрипы титановых блинов, надеваемых на грифы. Мальчик зашел в первую «прихожую» комнату зала и с легким намеком на улыбку помахал рукой качкам, сидящим на тренажерах, пожал руку проходящему мимо него ровеснику, такому же мальчику как он сам, высокому и худому, пришедшему сюда чтобы хоть как-то подкачаться, и направился к тренеру, сидящему за большим деревянным столом.
- Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич. – наигранно весело поздоровался он.
- Привет, Саша, почему опаздываешь? – хмыкнул тренер своим глубоким баритоном, даже не поднимая головы.
- Так получилось. – пожал плечами мальчик.
- Это не ответ, Саша. И это не причина. Иди давай переодевайся.
Саша закатил глаза и пошел в раздевалку. Тренер у него был хороший, хороший и как человек и как тренер, простите уж за каламбур, но все же мальчика немного раздражала его манера всех ставить на место и над всеми подшучивать. Но что ж поделать. Это его право как старшего и умного.
Да, и кстати. Что это мы все мальчик да мальчик. Вряд ли можно употреблять это слово к тому, кому через месяц должно было исполниться шестнадцать лет. Нельзя сказать, чтобы Саша ждал своего дня рождения, но все же он уже чувствовал себя почти взрослым.
Из первой комнаты, пока он переодевался, вдруг послышались голоса. Видимо, еще кто-то пришел. Саша уже шнуровал кеды, когда в раздевалку зашел Женя, невысокий, но мускулистый пацан, почти ровесник подростка. Он выглядел как обычно, очень крутым. Он всегда старался выглядеть очень крутым, этот человек. Возможно, причиной того был именно его маленький рост. А может, он просто хотел привлечь внимание женского пола.
- Привет, Санек.
- И тебе не хворать. – Саша флегматично пожал протянутую руку.
- Как там у тебя дела с твоими «мемуарами»? Все так же карябаешь?
Саша невольно вздрогнул. О том, что он пишет рассказы и мечтает поступить в литературный институт, знал почти весь его класс. Ну половина так точно. Хотя он никогда особо этим не хвастался. Но он не любил рассказывать этого знакомым людям на стороне. В классе его этим никогда никто не доставал, ведь Саша никогда не входил в состав нюнь и хлюпиков. Но на стороне ведь всякое бывает. И вот, лазя по интернету, Женя недавно совершенно случайно наткнулся на эти рассказы и увидел имя автора. С тех пор он только и делал, что вскользь тихонько пытался задеть того. Пока что это выглядело не особо обидно. Но всему есть свои границы. А Женя все наглел…
- Заткнись. – буркнул подросток. – лучше заткнись.
- А то что? – хмыкнул тот. Поцарапаешь меня или волосы попытаешься вырвать?
Это был уже откровенный вызов. А тут еще зачинщик добавил.
- Бросал бы ты, тютя несбывшийся, этими детскими шалостями заниматься. Ребеночек…
- Я бы тебе врезал, но не хочу портить пол. – тихо сквозь зубы проронил Саша. – Но ничего, после тренировки ты у меня своей кровью умоешься.
Глаза Жени на миг сверкнули злостью, он не ожидал этих слов. Он ведь думал, что перед ним высокий и худой трус, который ни за что не полезет в драку. Но и бояться он его не боялся. Однако начинать драку в зале действительно не стоило.
А тем временем Саша круто развернулся и вышел из раздевалки. «Да, я писатель, пусть и начинающий. Но никто не смеет бросать мне вызов и открыто издеваться. В этом я не поступлюсь никогда». В тот день он тренировался особо интенсивно… | #8
Морось. Ветер. Пасмурный день. Низкие свинцовые тучи нависли над холмом и угрожающе выстроились по направлению к селению, лежащему у его подножия. Высокая трава приникла к земле, лишь изредка распрямляясь в полный рост. Под действием неумолимых порывов ветра по ней словно пробегали волны.
Стоящий на холме старый высокий рыцарь с седой, местами лысеющей непокрытой головой, в черных доспехах, испещренных выбоинами и царапинами, повернулся к своему собеседнику. Тот был помоложе, чуть пониже ростом, гладко выбрит и опрятно одет – странствия и сражения, видимо, еще не оставили на нем столь заметных следов.
- Что скажешь, Уилл? – пророкотал рыцарь. Голос его ему удивительно шел – глубокий, басовитый, уверенный. Голос командира, привыкшего отдавать приказания и не привыкшего спорить.
- Скажу, сэр, что не хочу ночевать под открытым небом в такую погоду. Как думаете, пустят нас под крышу в том селении? – молодой человек, судя по всему, оруженосец, поежился. Промозглый ветер не доставлял ему никакого удовольствия.
- В том селении? Ты имеешь в виду Литлсенк? – рыцарь широко улыбнулся. Уилл пожал плечами, до названия захудалой деревни ему явно не было дела. – Если они еще помнят мой прошлый визит, то и пустят под крышу, и накормят, и напоят, и денег за все это не возьмут. Кто я, в конце концов, такой? – старик расправил плечи, обратив взор к небу. На непогоду ему явно было плевать.
- Вы – сэр Антарес, славный рыцарь и барон на службе Ее Величества, однако, я боюсь, что одних регалий недостаточно для того, чтобы расположить к себе селян. Что такое случилось здесь в прошлый раз, сэр? – рыцарь с оруженосцем двинулись вниз по склону, по вытоптанной домашним скотом дорожке. Задумчивое выражение лица рыцаря, появлявшееся всякий раз, как он пускался в воспоминания, предваряло его рассказ.
- Было это лет пятнадцать назад… Я путешествовал, искал одного человека, ученого… Забрел сюда. Как раз в это время в Литлсенк нагрянула шайка разбойников – человек пятнадцать. Стали требовать еды и денег, выгоняли народ на улицы и творили всяческие непотребства. Нападать на них одному для меня было равносильно самоубийству. – рыцарь чуть заметно усмехнулся в усы.
- И что же Вы сделали, сэр? – глаза оруженосца горели энтузиазмом. Он уже предвкушал историю о том, как совмещение хитрости с рыцарской отвагой привело его наставника к победе.
- Естественно, напал на них. Я – рыцарь Ее Величества, обязан защищать Ее подданных от врагов, как бы много их не было. И этим я не поступлюсь никогда. – молния рассекла небо, следом грянул гром, придавший словам Антареса еще большую убедительность.
- Вы победили их всех, сэр? – спустя некоторое время спросил впечатленный Уилл.
- Нет конечно, парень, мы же не в сказке. Я свалил одного, потом мне заехали по голове, и я стал шататься как пьяный. На мое счастье, местные жители решили принять участие в потехе и взялись за оружие. Бандиты, а в глубине души все бандиты – трусы, бежали, как испуганные кролики. А я, слегка оправившись от полученного удара, вскарабкался на подвернувшуюся бочку и выдал жителям славную речь о том, что покуда в Империи такие граждане, ее не завоюет ни один внешний враг. Местный парнишка, потом ставший известным в Империи бардом, ответил мне, что если бы не моя отвага, то и они бы никогда с места не сдвинулись… Терпели бы побои и издевательства. Тогда-то я и подумал, что люди зачастую не делают выбора, лишь потому что не видят альтернатив… - рыцарь вздохнул.
- Сэр, вы в дождь всегда становитесь философом. – улыбнувшись, промолвил Уилл.
- Повидав столько, сколько и я, можно стать либо философом, либо сумасшедшим. – рыцарь погрозил пальцем оруженосцу. – Только не надо едких комментариев, а то придется тебя высечь.
- Как скажете, сэр… Как скажете. – не выдержав, молодой человек рассмеялся. Рыцарь, немного подумав, присоединился к нему. | №9
Поймав взглядом глаза Познающего, я понял, почему он избегает смотреть в глаза людям. Я почувствовал будто мне на плечи бросили мешок с мокрым песком, который пытается меня прижать как лягушку к земле. Сразу захотелось стать маленькой песчинкой на дне океана, отскочить, отвести взгляд, но холодные глаза вцепились в меня и не отпускали.
- Повторяю, ты должен быть предельно, максимально осторожен. Только на первый взгляд задание кажется пустяковым. Твой предшественник потерпел поражение именно потому, что отнесся к заданию спустив рукава. Ты должен стать одним из них, думать как они, переживать. Но не вживайся сильно в роль, помни кто ты есть и что должен сделать. И главное помни как ты должен это сделать.
- Я понимаю … я постараюсь не подвести Вас, Познающий.
- Ты не старайся, малыш, ты сделай, - тихо и почти ласково сказал Познающий, но сила в этом тихом голосе прозвучала такая, что казалось прикажи он и скала треснет до самых своих корней.
- Это очень важно. Особенно теперь, когда час Его Возвращения так близок. Я чувствую шевеление на границе. Он готов вернутся, а мы не готовы встретить его. Сколько времени потерянно, подумать страшно. Почему мы были такими беспечными? Почему мы все начинаем делать в последнюю минуту, на самом краю? Мы ведь знали что Он вернется и что будет, когда это случится.
Я сидел напряженный как струна, весь превратившись в слух. Когда главный Магистр всех Предельщиков задает такие вопросы, и говорит такие вещи, есть от чего прийти в стояние напряжения.
- Познающий, Вы уверены, что час Возвращения близок?
- Я ни в чем не уверен, малыш. Но я хочу быть максимально готов к этому времени.
- Я сделаю все что должно и так как должно.
- Иди. Иди и возвращайся. Но еще одно, не забывай, что ты должен оставаться человеком. Что бы ни случилось, какие бы преграды и трудности не встретились тебе на пути, ты не должен отступать от наших извечных законов. Помни, что честность и справедливость должны стать путеводными нитями в твоем пути. Слушай свой внутренний голос, слушай свою совесть, в трудную минуту они подскажут верное решение. Нельзя обманывать даже ради конечной победы. Если не можешь пообедать честно, то значит, ты не все возможное сделал для победы. Пользуясь запретными силами в борьбе со злом, ты только умножаешь его, даже если тебе кажется, что ты победил. Ты должен доверять своему сердцу, оно подскажет тебе правильный ход.
- Я не подведу тебя, Учитель, - первый раз я назвал его так и смело посмотрев в его глаза мне показалось, что я рассмотрел в них легкое одобрение и робкую надежду.
- Я хорошо помню, чему и как ты меня учил, Учитель, и этим я не поступлюсь никогда.
Впереди меня ждала целая жизнь в мире полном приключений. И я надеялся, что прожив эту жизнь я смогу появится снова перед глазами Учителя и улыбнувшись, он поздравит меня с успешным завершением задания. | №4
Понравилось | №10
ОДИН ДЕНЬ ИЗ ЖИЗНИ ВАСИ
История реальна, все имена изменены
Детство, та пора когда зарождается то, чем нельзя поступится ни в коем случае...
Когда у Васи спрашивали, сколько ему лет, он выставляя вперёд руку, показывал два пальца и говорил: "Тли". На это мама говорила: "Васенька, распрями ещё один пальчик, тогда будет три". Вася пытался это сделать, но поднимались, почему то сразу два...
Вася жил с мамой, папой, бабушкой и котом Добрыней. Он хорошо знал, что папу зовут Саса, маму - Тата, бабушку - Баба, а кота - Дыня. Папа бывал дома мало, только вечером, мама чаще, а бабушка всё время. Поэтому папины подарки были всегда большие, мамины поменьше, а Баба всегда дарила вязанные носки. Даже летом.
Вася любил смотреть в окно, на улицу. Часто он смотрел вместе с котом Добрыней, потому что оба понимали мало, а хотели понимать больше. Возле подъезда остановилась машина.
- Дыня, - спросил Вася, - бибика у-у-у?
Кот молчал. Он смотрел, как сороки на дереве делают гнездо.
- Дыня, - сказал Вася, - тичка чик-чик!
Но кот уже смотрел на собаку, которая старательно обнюхивала ствол дерева.
- Дыня, бабака ав-ав? - спрашивал Вася.
Кот не отвечал, а с интересом рассматривал, как ветка, выпав из клюва сороки, упала на спину собаке. Собака испугавшись, подпрыгнула и убежала к дяде с большим животом. Кот довольно потянулся.
- Бум, - сказал Вася и отошёл от окна.
Он любил есть кашу, которую варила Баба.
- Ешь Васенька, - говорила она, - вырастешь большой и сильный.
Вася ел и думал, что Баба говорит про слона, которого он видел в цирке. Слон был грустный и морщинистый, как Баба.
- Баба, слён ел касу? - спросил Вася.
- Да, слон ел кашу и компот с булочкой, - ответила Бабушка.
- Баба, а папа ел касу?
- Да, папа ел кашу и компот.
- Папа работает в силке, как слён?
- Нет, папа лётчик. Он летает в небе.
- Как тичка?
- Как птичка.
- И бабаке бум?
- И бабакке бум, - автоматически ответила бабушка.
Вася представил папу на дереве и ему стало весело.
Потом они вместе шли в магазин. Баба покупала хлеб и говорила: "Дорогой". Мама всегда говорила папе: "Дорогой, сходи в магазин". Вася оглядывался по сторонам, но папы нигде не было. Потом Баба покупала майонез и опять говорила: "Дорогой". Вася снова искал папу, но его всё не было
Вечером приходила мама и, подхватив Васю на руки, говорила: "у-у-у". Как машина. Вася морщился и смеялся, хотя с большим удовольствием съел бы мороженое. Если папа приходил рано, то делал то же самое, хотя шоколадка была бы более кстати.
Потом Баба звала всех к столу. Добрыня был уже там и сидел на папином месте. Все ели блины, кот, сидя на полу, преданно заглядывал всем в глаза. Мама что то рассказывала, папа соглашался, Баба радовалась, а Вася дрыгал ногами под столом, кот терпеливо ждал.
Ночью Васе снился папа с большим мячом на цирковой арене, мама с ведёрком мороженого, удивлённый Добрыня в птичьем гнезде и Баба с большим и жёлтым, как солнце, блином.
И Васе становилось хорошо и спокойно.
Именно так и зарождается любовь к семье, и этим я не поступлюсь никогда. | №11
Хранитель
На горизонте сверкали молнии. Одна, другая, третья – ветвисто пробегали под тучами, высвечивая притихший город… всё живое спряталось, скрылось от надвигающейся стихии – кажется, только я здесь… но можно ли назвать меня живой?
Как вымирает город перед буйством природы – так умерло то, что люди зовут душой. Моей душой – она исчезла, истаяла, истлела от подлых ударов, пепла неверия и сухих ветров равнодушия. Теперь я – выше этого, теперь меня нельзя задеть, но цена этой неуязвимости – высока.
Впрочем, я не жалею. Мне уже нечего терять, осталось только бороться – бороться за то, чтобы жизнь продолжалась. Нет, не моя – моя теперь тянется вечно – да и жизнь ли это?.. – других. Этих самых людей, прячущихся от грозы, от туч, скрывших горизонт и неумолимо ползущих на город. Снова блеснула острая ветвь молнии – и от грома на мгновение заложило уши. Край грозового фронта приближался, и по земле вслед нему мчалась волна пыли. Эдак впору почувствовать себя богиней – перед лицом неминуемой угрозы – или мышкой перед горой… я никогда не была ни той, ни другой.
Шквал хлестнул крышу, на которой я сидела, разлохматил волосы, рванул край плаща. Я улыбнулась и не спеша поднялась. Всё чаще полыхали молнии, воздух становился всё свежее… я раскинула руки, запрокинула голову, подставляя лицо прохладным каплям дождя – пока ещё редким. Как хорошо стоять так, слушать стихию и ждать… но – нельзя.
Плащ с лёгким шорохом превратился в крылья, лёгкие, состоящие из нескольких пластинок – таких же, какие покрывали мою одежду. Я прищурилась, опустила руки и легко шагнула с крыши. Ветер подхватил, попытался закружить – и тут же пугливо отпрянул, повинуясь взмахам крыльев. Я поднималась вверх, туда, где под облаками плясали молнии… одна из них, казалось, мчалась прямо на меня – и это было не обманом зрения. Взмах руки – и волшебный металл уводит в сторону сияющий разряд….
* * *
- Отойди от окна, это опасно!
- Но мама, оно же прочное, и гроза далеко… - маленькая девочка, стоящая на табурете и опирающаяся на подоконник, укоризненно оглянулась на мать, но та уже снова склонилась над книгой.
Девочка наморщила нос и снова посмотрела в окно. Над городом плыли свинцовые тучи, подсвечиваемые молниями, а среди них металась маленькая фигурка.
- Спасибо тебе, Хранитель, - тихо прошептала девочка и слезла с табуретки.
* * *
Пусть я не человек. Но я хочу помогать другим – и могу. Это мой город, мой мир и жизнь, бывшая моей. И этим я не поступлюсь никогда! |
1|2|3|4|5|6|7|8|9|10|11|>|>>К списку тем
|
